В неоязыческих кругах принято противопоставлять св. равноапостольного князя Владимира Святославу Игоревичу. Разумеется, не в пользу Крестителя Руси. Неоязычники любят вспоминать воинственного князя язычника — его призывы «Иду на вы» и «мертвыя срама не имут», его покорение Хазарии и походы на Византию. Однако, если посмотреть беспристрастно, то получается совсем иная картина.
В активе Святослава Игоревича — разгром Хазарии и освобождение от хазарского ига. Однако, судя по последующим походам св. князя Владимира, Хазария не была добита. Что же касается освобождения от хазарско-иудейского ига, то, судя по «Слово о законе и благодати митр. Илариона», иудейство оставалось влиятельной духовной (и отметим и финансовой силой) и в середине XI в., а судя по антииудейскому мятежу — и в начале XII в.
Все остальные действия Святослава — сплошной пассив с т. зрения государственного строительства. Его походы на Болгарию Византию не просто кончились ничем, а завершились страшным разгромом — большая часть княжей дружины и киевского ополчения погибло в Болгарии в боях с армией Иоанна Цимисхия, а остатки вместе с князем Святославом были истреблены печенегами на киевских порогах. Примечательно, почему.
Совершенно напрасно обвиняют Иоанна Цимисхия в византийском коварстве и наущении печенегов убить воинственного русского князя: император Иоанн сделал все возможное для беспрепятственного прохода Святослава на родину, послав к печенегам посольство во главе с еп. Феодором. Печенеги его не послушали, т.к. получили деньги от болгар, желавших отомстить за своих жестоко умерщвленных родственников, в т.ч. тех, кого Святослав посадил на кол.
Результат деятельности Святослава — его череп, использованный как чаша печенежским ханом Курей.
Рассмотрим теперь внешнеполитическую деятельность св. равноапостольного Владимира. По сравнению со Святославом она является цепью непрерывных успехов. Удар по хазарам и, по-видимому, их окончательный разгром, завоевание червенских городов у Польши (на Галичине и Волыни), победоносный поход на Корсунь в 988 г. и выгодный мир с Восточно-Римской (Византийской) империей, в целом удачные войны с печенегами, в особенности впечатляющая победа в 992 году. Примечательны благоразумие св. князя Владимира как политика и дипломата: если Святослав не знал границ своей экспансии и действовал по-принципу «все или ничего», то Владимир проявлял умеренность. После взятия Херсонеса он не пошел далее походом на Константинополь, а использовал взятый город, как предмет торга, в обмен на руку византийской принцессы, на легитимацию своей власти и, возможно, на торговый льготы для русских купцов. Характерен великодушный и, в то же время благоразумный жест св. Владимира — возврат Херсонеса Империи. Как политик и полководец он понимал, что отдаленный Херсонес ему удержать не по силам и его возвращением он купил дружбу Ромейской империи.
Обратимся к его внутренней политике. Первоначально св. князь Владимир пытается создать внутреннее единство путем синкретизма — механического соединения разных языческих культов и свезения языческих идолов в одно место в Киеве. Однако, он быстро понял, что «из ста мышей никогда не составится лошадь» и стал искать подлинной духовной основы для народного и государственного единства. Способы его поиска вызывают восхищение не только с точки зрения ищущего верующего человека, но и политика, государственного мужа. Св. князь Владимир проводит внимательную и подробную экспертизу всех окрестных вер — вначале путем опроса их проповедников, потом путем обследования религиозной жизни «на местах». При этом достоин внимания самый главный критерий религиозности — богослужение, «служба их».
Здесь мы видим не только интуицию молящегося и желающего уверовать человека, но и здравый смысл государственника: качество организации молитвы и богослужения тесно связано с организацией государственной жизни. И поэтому, была избрана Восточно-Римская Империя, Византия, где высокий уровень литургической жизни соседствовал с высоким уровнем государственной организации. Скажем более, государственная жизнь оставила в византийском богослужении глубокий след и на уровне жестов и обычаев, и литургических одежд, и текстов.
Характерно решение св. князя Владимира провести общее крещение сразу и без постепенной катехизации. Часто некоторые неразумные ревнители катехизации упрекают св. князя в этом решении: напротив, в нем видна глубокая государственная мудрость св. князя и понимание психологии своего народа. Св. князь Владимир понимал, что бесполезно ожидать от русского человека полного научения и полной сознательности в принятии Христова учения, для него важно принципиальное решение, своего рода присяга, чувство связи и сердечной привязанности. Характерно, как отреагировали киевляне на призыв св. Владимира идти креститься: «И пошли киевляне с радостью, говоря: «Не было бы это добро, если бы не принял этого князь наш». Решение о крещении было общенародным, иначе оно не было бы проведено в жизнь: по сравнению с киевскими «мужами», имевшими право носить меч, дружина св. князя Владимира была каплей в море, бессильной перебороть общее негодование пред лицом возмущенных киевлян.
Примечательна молитва св. князя Владимира после крещения и его действия: «Боже великий, сотворивший небо и землю! Взгляни на новые люди сия и дай им, Господи, познать тебя, истинного Бога, как познали тебя христианские страны. Утверди в них правую и неуклонную веру, и мне помоги, Господи, против дьявола, да одолею козни его, надеясь на тебя и на твою силу. И сказав это, приказал рубить церкви и ставить их по тем местам, где прежде стояли кумиры».
Здесь много значимых моментов. Во-первых, «новые люди» — не просто люди. Это — новый народ Христов. Св. князь Владимир является родоначальником нового народа, народа Божия, который зародился в днепровской купели. С одной стороны, он уподобляется прочим христианским странам и народам, с другой — идет своими путями и прежде всего — путем священной войны, подобно ветхому Израилю, но на сей раз против диавола и козней его.
И, наконец, мудрый миссионерский прием св. князя Владимира — он ставит церкви на тех местах, где стояли прежде идолы. Здесь он воспроизводил (м.б. не ведая того), традицию святителя Григория Великого, который в письме св. Августину Кентерберийскому советовал не разрушать языческие места поклонения, а устраивать в них христианские храмы и часовни.
Образцом государственной мудрости св. князя Владимира является обустройство материального положения Десятинной Церкви: он не пожелал обременять своих новокрещенных подданных новыми налогами на содержание Церкви, а внес десятую долю своих доходов на поддержание главного храма своего государства и Церкви в целом. Примечательно, что подобный опыт параллельно практиковался в некоторых славянских странах, напр. в Хорватии и приводил к сходным положительным результатам.
Законодательная мудрость св. князя Владимира видна из его решения относительно разбойников: «Характерен следующий эпизод в Повести временных лет: Владимир же жил в страхе Божьем. И сильно умножились разбои, и сказали епископы Владимиру: «Вот умножились разбойники; почему не казнишь их?». Он же ответил: «Боюсь греха». Они же сказали ему: «Ты поставлен Богом для наказания злым, а добрым на милость. Следует тебе казнить разбойников, но расследовав». Владимир же отверг виры и начал казнить разбойников, и сказали епископы и старцы: «Войн много у нас; если бы была у нас вира, то пошла бы она на оружие и на коней». И сказал Владимир: «Пусть так». И жил Владимир по заветам отца и деда .
Вначале христианское благодушие князя и боязнь греха приводит к умножению разбоев. Епископы напоминают ему о его долге заботиться о добрых членах общества и карать злых. Жесткие меры, связанные с отвержением смертной казни, помогают навести порядок и тогда открывается возможность использовать наказание преступников для укрепления обороноспособности государства. Характерна забота св. Владимира о войске и дружине: когда его дружинники жалуются на то, что едят деревянными ложками на его пирах, он велит сковать серебряные, говоря: «с такой дружиной и злато добуду». В вековом споре злата и булата он стоял на стороне булата.
Милость князя Владимира, его забота о немощных, больных, сиротах и вдовах являлась не только плодом его личного благочестия, но и государственной дальновидностью: тем самым он способствовал снятию социальной напряженности и общественных противоречий.
Современники и потомки поражались выбору св. князя Владимира и его неземной мудрости. Вот что говорил святитель Иларион Киевский в «Слове о законе и благодати»: «Как уверовал? Как воспламенился ты любовью ко Христу? Как вселилось и в тебя разумение превыше земной мудрости, чтобы возлюбить невидимого и устремиться к небесному? Как взыскал Христа, как предался ему? Не видел ты Христа, не следовал за ним. Как же стал учеником его?»
И не случайно позднейшая литургическая память сохранила облик св. равноапостольного князя как царя: «Якоже отецъ духовно, царь же чувственно российстем людем был еси, Василие» (стихира на Господи воззвах) . «Радуйся, яко бываеши верным царь» (Икос). Он не случайно сравнивается со св. равноапостольным Константином, ибо не только явился обновителем русского народа и создателем христианского русского государства, но и проявил духовное мужество и государственную мудрость подобную качествам великого христианского императора.
Диакон Владимир Василик
Скачать:
