Бог «от одной крови … произвел весь род человеческий» (Деян.17:26). «Братство человечества по Адаму», истина, осознаваемая ранее, даже в прошедшем XXвеке, в основном только теоретически, ныне вошла в жизнь весомо, грубо и зримо. Сейчас почти всякий житель Земли знает и видит, что наша планета стала совсем маленькой. Святейший Патриарх Кирилл в своем слове в Баку (2010 г.) констатировал: «мы во времени и пространстве становимся буквально, в прямом смысле слова, одной семьей»[1],[2]. Беспроблемных семей не бывает – в падшем мире это невозможно. Опыт жестко показывает, что проблема, вчера знакомая нам только по новостям в телевизоре, сегодня становится проблемой нашего города, улицы, двора и семьи. Новоявленный брат не приходит голым, он приносит с собой новую культуру, некие материальные и нематериальные ценности (которые мы можем воспринять и как абсолютное зло), и это ставят нас перед выбором: признать ли ценности брата и его самого, ввести его в нашу семью как полноценного члена, или, забыв родство, схватиться за пулемет. Отвергая пулемет, мы обнаруживаем, что «введение в семью» нового члена требует от нас не просто согласия на какое-то «чужое», но и изменения нашего собственного бытия, сопровождаемого отказом от многих традиционных для нас параметров социума. А отказываться от этого может оказаться весьма проблематично, потому что неудобно, непривычно и даже больно[3]. Больно, но надо.
В 2005 году Россия вступила в качестве наблюдателя в ОИК – Организацию Исламская Конференция, ныне ОИС – Организация исламского сотрудничества. После ООН эта самая крупная международная организация, объединяющая 57 государств. ОИС активно работает по консолидации исламских стран, разрешению конфликтов и согласованию общих позиций по делам внешнего (по отношению к исламским странам) мира[4]. Государственные деятели работают. Мы работаем на ином уровне, но должны сделать все, чтобы наши встречи не превратились в пустой обмен вежливыми фразами. В своей речи на открытии Всемирного Саммита религиозных лидеров в Баку (апрель 2010 г.) Святйший Патриарх Кирилл процитировал ирландского мыслителя Эдмунда Берка: «Единственное, что нужно для триумфа зла — это чтобы хорошие люди ничего не делали». Далее Святейший Патриарх отметил, что «Мы не можем позволить себе ничего не делать перед лицом попыток посеять вражду и рознь между представителями различных цивилизаций»[5]. Любое позитивное обсуждение начинается с определения ключевых категорий, ключевых для диалога, но понимаемых участниками диалога неоднозначно. Поговорим о «пугале фундаментализма», который является своего рода дымовой завесой, реально закрывающей культуру и мир ислама от внешних участников мировых событий. Взглянем на фундаментализм глазами религии. Согласимся, что любой фундаментализм есть реакция на какие-то отрицательные и относительно новые моменты бытия. То есть фундаментализм рождается не на пустом месте, но есть реакция – на что? На наш взгляд, фундаментализм есть «разведка боем», попытка найти правильную дорогу в мире перемен. А перемен много.
Перетекание капитала, изменение принципов и уровня хозяйствования, сырьевая и товарная взаимозависимость территорий и народов, секуляризация, отказ от традиционной религиозной или национальной идеологии, почти бесконтрольные потоки информации,[6] ориентация на уровень потребления развитых стран. Всё это наряду с «обычными» социальными проблемами и вынужденной трудовой миграцией населения – ставит перед народами иллюзию необходимости выбора между возможностью «сохранения традиционного» или отказом от него в пользу включения в общемировую «динамику перемен». Но выбора, строго говоря, никакого нет – поток жизни остановить невозможно. Мы находимся в этом потоке, желаем мы того или нет. И, соответственно, участвуем во всех его конфликтах[7].
Обычной попыткой остановить неостановимое была и будет декларация необходимости «возврата к Золотому Веку», к счастливому правильному прошлому, которое может носить разнообразные преимущественные характеристики, смотря по общественной надобности. Это может быть сильная власть, благосостояние, избранная нация, истинная вера, вечная и могучая империя и т.п. категории, любая из которых может быть мыслима как высшая ценность, которая находится под угрозой потери (или она уже потеряна), и которую нужно вернуть к бытию, во что бы то ни стало. Это противодействие порождает разнообразные «фундаментализмы», которые возможны на любой «старой» основе и рождаются (и будут рождаться) в любой среде, о христианстве ли речь, об исламе, или синтоизме и любой другой религиозной, национальной или атеистической мировоззренческой платформе, например, коммунизме (вспомним требования последних лет существования СССР о «возвращении к ленинским нормам»).
Теперь о «фундаментализме» в религиозном смысле христианства и ислама, поскольку они являются основной сферой наших интересов. Очевидно, что требование «возврата к основам» есть отрицание известной части положительного опыта «раскрытия Бога» в ходе земной истории человечества. Это, само собой, уже настораживает, поскольку фактически отрицает промышление Божества о мире, и, соответственно, сдвигает суждения о бытии от богословия в сторону философии деизма[8]. Упразднение Бога от корректирующего вмешательства в дела мира культивирует обольстительный призрак надежды, будто что «человек все может сделать сам». Взятый в пределе, религиозный фундаментализм несет все это признаки религиозного коллапса, подобного тому, который пережила Иудея в последние годы существования своего царства. …«мы будем жить по своим помыслам и будем поступать каждый по упорству злого своего сердца» (Иер.18:12). В эпоху кризиса нравственные нормы Декалога[9], общие для большинства религий, попираются самым вопиющим образом.
На практике фундаментализм может даже нравственно выигрывать, стать удобным и общепонятным ответом на тяжелые проблемы текущего момента[10]. Иначе говоря, появление фундаментализма имеет и положительную сторону, поскольку служит маркером реальности некоей проблемы, требующей разрешения. В Западной Европе таким был XVI век, когда в качестве фундаменталиста, пытающегося что-то изменить в жизни стагнированной римо-католической церкви, выступил Мартин Лютер с лозунгом «только Писание».[11] В истории ислама проблески фундаментализма заметны уже при первых халифах. Так, уже при четвертом халифе Али ибн Талибе в Месопотамии произошло восстание ал-Хиррита, глубинные причины которого были чисто социальные, но был и лозунг «возврата к чистому исламу», прикрывающий нежелание части новообращенных мусульман платить налоги и подчиняться центральной власти[12]. В православной России фундаменталистская защита фиктивных ценностей обряда и ритуала привела к беспорядкам и расколу в XVII веке[13], при этом подлинной причиной событий были разногласия внутри русской государственной элиты по геополитическим вопросам, наложенные на схватки личных амбиций.
В некоторых случаях элементы фундаментализма становятся стабилизирующим фактором в планируемом изменении общества, выполняя функцию киля, не позволяющего лодке перевернуться. В частности, фундаментализм не являлся глубинной основой движения джадидов[14], направленного на изменение образования мусульман Крыма, Азербайджана и Центральной Азии и нацеленного на включение их в общемировую культуру. Движение подразумевало сохранение народами исламской идентичности в многополярном, но целостном мире, исключающем «столкновение цивилизаций». Джадиды мыслили, что иного пути для ислама нет – альтернативой переменам было пребывание на периферии человечества, прозябание, экономическая и политическая подчиненность «Европе»[15]. Фундаментализм джадидов носил умеренный характер, требуя «возвращение к Корану» скорее для отсечения многолетнего изучения тафсира[16]. Фундаментализм ваххабитов носил более радикальный характер, потому как имел и более радикальные цели ослабления влияния турок и египтян в Аравии, передел собственности и переход власти в новые руки семьи ал-Саид. Пуризм ваххабитов известен: это и отвержение всех мазхабов, и запрет на почитание святых, разрушение могил Фатимы, Зейда, Аиши и других близких к Мухаммаду лиц, гонения на суфизм и т.д., вплоть до ограничения хаджа. Процесс этот затянулся почти на 200 лет. Интересно, что усиление позиций ваххабизма на рубеже XIX—XX веков было вызвано европейской активностью по вытеснению турок из Ближнего Востока. В этот период, пользуясь активной поддержкой английских спецслужб, ваххабизм усилил работу по разделению мусульман, противопоставляя «чистый ислам арабов» «турецким отступникам»[17], в результате чего будто бы «национальный» ислам весьма разрозненных арабских группировок послужил стимулом появления единой централизованной государственной системы, послужившим стержнем создания современной Саудовской Аравии. Обратим внимание, что не-ваххабитам было отказано в праве быть мусульманами. Излишне говорить, что практика деления мусульман по национальному признаку в религии, по определению наднациональной, является не просто шагом назад, в эпоху курайшитского превозношения над обращенными инородцами – эта практика была достаточно быстро изжита – но провалом в языческое прошлое, в эпоху господства мировоззрения «мой идол лучше всех».
Приведенные примеры достаточны, чтобы увидеть: фундаментализм – это иллюзорная попытка обратить время вспять. Он дестабилизирует традицию, но в то же время дает искусственную точку опоры, позволяя «оглядеться на свежем воздухе», увидеть новые ориентиры, которые, возможно, окажутся полезными для пребывания в исходной традиции (понимаемой, само собой, отнюдь не в виде мертвого статического бытия). Но результат «прыжка в фундаментализм» может быть и иной, потому что выбор ориентиров остается за нами. «…Жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое» (Втор.30:19) – обращается Господь к Своему народу. Избрав зло, мы выбираем экстремизм[18], категорический выход из жизненной традиции на окраины бытия, на помойку, где царствуют крысы и смерть[19].
Можно сказать, что «чистый» фундаментализм выступает как точка бифуркации[20]. Пребывание в ней длится крайне недолго, после чего следует возвращение либо в золотую середину бытия, то есть здоровую традицию религиозной жизни, или в экстремизм, который есть смерть во всех смыслах: религиозном, нравственном, культурном, государственном и физическом.
Подчеркнем, что религиозный по названию экстремизм по существу своему не является религиозным феноменом. Религия в нем выступает даже не формой, а наклейкой на упаковке, фиговым листком, прикрывающим отнюдь не религиозную составляющую разворачивающегося действа. Отрыв экстремизма от религии и вытекающая из этого утрата нравственных норм «оправдывает» самые тяжелые преступления против человека и человечества и приводит, среди прочего, к отождествлению нормы действий экстремизма с нормами той религии, знаменами которой экстремизм имеет наглость размахивать. Разумеется, это относится не только к исламу. Мы сталкиваемся с этим, когда квазицерковные пседоправославные силы проводят какие-либо акции борьбы с инакомыслием, нетерпимые ни с нравственно-церковной, ни с правовой точки зрения[21]. При умелой подаче материала в СМИ приставка «квази» убирается из рассмотрения, и какие-нибудь накачанные бритоголовцы подаются как «истинно православные». Или вспомним крестовые походы. Крестоносцы – клятвопреступники, каннибалы и мясники – в глазах многих поколений мусульман являли собой суть христианства. Замаранная пелёнка играла роль самого младенца.
Мы решительно отказываем экстремизму – в любых его проявлениях – в праве оправдания своих действий в любой религиозной системе[22]. Если Бог всеблаг, что безусловно и для христиан, и для мусульман, то не Богом нужно объяснять 11 сентября или Буденновск. Нет. Террористические организации – явление внерелигиозное и наднациональное. Вспомним боевые организации народовольцев и эсеров в императорской России, «Красные бригады»[23] и неофашистов «Нового порядка»[24] в Италии, «Ирландскую революционную армию». Отнюдь не ислам защищала созданная в Египте в 1929 году «Организация братьев-мусульман». Созданная как сила, направленная против колониализма, она даже по организационной структуре копировала Коммунистическую партию[25]. Что из этого вышло, видим по новейшей истории Египта. Поддержка афганской оппозиции США вызвана была не симпатией к попранию ценностей ислама (которого не было, поскольку СССР в Афганистане введением атеизма вовсе не занимался). Подкачивая джихад, США решали собственные задачи, о результатах которых прекрасно сказал Збигнев Бжезинский в 1998 году. На тот момент афганская ситуация вышла из-под контроля, терроризм расползался по свету, однако Бжезинского это мало занимало: «Что больше значит для истории и мира? – «Талибан» или крах советской империи? Несколько взбаламученных мусульман – или освобождение Центральной Европы и окончание холодной войны?[26]». После 11 сентября, когда джинн бесцельного экстремизма[27] окончательно вырвался из бутылки, он бы так не сказал. Голову бы сразу оторвали.
Что мы можем сделать здесь и сейчас? Пожалуй, только одно – поддерживать все положительные контакты между миром ислама и христианами. Это могут стать совместные мероприятия, посвященные некоей важной для обеих сторон теме (как то недавно было в Татарстане, где в годовщину гибели «Булгарии» была заложен памятный центр, в котором мечеть и православная часовня заложены на одном фундаменте[28]). По части образования: можно только приветствовать знакомство не-мусульман с серьезной литературой по исламу, в частности, с переводами классических работ по исламу и истории христианско-исламских отношений. Например, «исламскую серию» издательства «Диля», где соседствуют работы известных востоковедов, посвященные коранистике, начальной истории ислама, хадисоведению и основам шариата. Со стороны православной культуры выбор материала настолько богат, что, как говориться, было бы желание…
Если сейчас в Санкт-Петербурге провести опрос на улице, «А что вы можете сказать хорошего об исламе»? – хорошего из исторического прошлого услышим мало. Истории сейчас не знает никто. Но можем услышать вот что: «У меня есть друзья-мусульмане. Отличные ребята». Вот это и есть вектор нашей работы – делом доказывать, что истинные мусульмане, равно как и христиане, действительно хорошие люди. И они отстаивают истины своей веры не в состязании, кто ловчее кого обманет или больше взорвет невинных людей, но в величии благородства того человека, которого «сотворил Бог … по образу Своему, по образу Божию сотворил» (Быт.1:27).
Список литературы
[1] http://www.patriarchia.ru/db/text/1145580.html, Слово Святейшего Патриарха Кирилла после Божественной литургии в кафедральном соборе святых Жен-мироносиц г. Баку.
[2] Приведу совсем маленький, но типический пример. В Египте по соображениям безопасности более месяца был закрыт для посещения синайский монастырь Святой Екатерины. Монастырь расположен подле горы Моисея (Синай-Хорив), и обе эти христианские святыни привлекают туда массу туристов и паломников. Паломникам-христианам, конечно, такая ситуация прискорбна, но они могут смириться и подождать. Или поехать в более благополучную страну. А вот кому ждать было труднее, так это местным синайским бедуинам — проводникам, владельцам верблюдов, продавцам сувениров, шоферам и гостиничному персоналу. Все они – без приезжих – остались на месяц без работы. Другой работы в тех краях нет. Вероятно, кто-то остался на месте. А кто-то далеко в не мирном настроении отправился на поиски заработка. Или не заработка, но иного утешения, например, в виде какой-то экстремистской деятельности. Мелкий мазок на общем полотне картины нашей планеты, но, отстранившись от деталей, согласимся: вызванные военными, политическими и социально-экономическими проблемами массовые миграции населения затронули все страны и континенты.
[3] Например, межнациональные и межрелигиозные браки, многонациональные учебные заведения, изменения семейной культуры. А как трудно терпеть мечеть в непосредственном соседстве с православным храмом и т.д.
[4] http://ria.ru/arab_info/20120814/723183102.html, также довольно много материала в работе: Э.Фазельянов. Диалог цивилизаций. Россия и мусульманский мир. М.: Международные отношения, 2013. – 360 с.
[5] http://www.patriarchia.ru/db/text/1146762.html
[6] Локальное напряжение вызывают «вестернизация» или «исламизация» культуры и господствующей идеологии, крен идеологии масс в какую-нибудь утешительную иллюзию типа псевдорелигиозного фанатизма, или как-бы-западного гедонизма, или «национального социализма» и т.д.
[7] Согласно известной концепции Сэмюэла Хантингтона основные конфликты человечества будут проходить по разделу цивилизаций, определяемых по интегральному признаку «культуры» (куда в виде одной из составляющих входит и религия). Согласно С. Хантингтону, цивилизации (не страны!) вошли в плотное соприкосновение лишь в XX веке, породив принципиально новые зоны напряжения («войны королей закончились, начались войны народов»). http://grachev62.narod.ru/hantington/content.htm книга (Столкновение цивилизаций М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. – 603, [5] с.), обзор основных идей http://diplomnye-istorii.ru/konspekt-stati-s-xantingtona-stolknovenie-civilizacij.html, http://studentdream.narod.ru/huntington.htm . По идее Хантингтона, мир, который после окончания «холодной войны» стал тяготеть к униполярному (мировая гегемония США), должен стать стать многополярным, учитывающим интересы всех цивилизаций (по Хантингтону, их сейчас 7 или 8).
[8] Деизм (от лат. Deus — Бог) – убеждение, что Бог, создав Вселенную, пребывает вне мира, предоставляет все действию законов природы и не вмешивается в ход событий.
[9] Декалог – десять заповедей Божиих (Исх.20:1-17), написанных на скрижалях; легли в основу религиозно-этических норм иудаизма и были восприняты затем христианством.
[10] Ср. с соображениями Н.А.Бердяева о том, что коммунизм во многом был морально прав.
[11] Идеи его вызвали интерес у двух категорий населения: трудящихся, духовно и экономически угнетаемых римской церковью, и крупных землевладельцев, которые в «новом» христианстве увидели путь земного обогащения за счет «приватизации» земель и иной собственности католической церкви. Определяющим события стал, естественно, интерес и поддержка Лютера землевладельцами. Собственность была перераспределена, и Европа продолжила жить как жила, в постоянной черед войн, накал которых только возрос в связи с появлением фанатичной «религиозной» мотивации их участников.
[12] Большаков О.Г. История халифата. Т.3. гл.2, раздел «Возобновление междоусобиц».
[13] Диомид (Дзюбан), бывший епископ Анадырский и Чукотский, в своих обличениях в адрес РПЦ в 2007 также использовал фундаменталистский подход (в попытке создать в РПЦ раскол). То же самое можно сказать об «антисергианцах» первой половины XX века.
[14]Джадидизм (от араб. усул-и-джадид — новый метод) http://slovari.yandex.ru/~книги/БСЭ/Джадидизм/
[15] Мунаввар-Кори Абдурашидханов, преподававший в медресе Ташкента и Бухары, писал: «Реформа начинается с поощрения наук, соответствующих нашему времени. Знакомство со знаниями нынешнего века зависит от реформы наших школ и методов обучения. В наших школах только четыре года или пять лет учат читать и писать, а наши высшие учебные заведения пятнадцать или двадцать лет посвящают исключительно введению в изучение [канонических текстов]… Надеяться, что в них будут обучать наукам нынешнего века так же тщетно, как ждать, что можно, стоя в колодце, достать парящую в небе птицу… Если мы не обратим на это внимания сейчас, будет слишком поздно». Статья в газете «Хуршид», Ташкент, 28 сентября 1906 г. Цит по: Адиб Халид. Ислам после коммунизма. Религия и политика в Центральной Азии. М.:2010, Новое литературное обозрение. С. 65-66. Поворот к полноценном светскому образование как элемент содержал и фундаменталисткую установку на прямое понимание священных текстов, исключающее потребность в многолетнем изучении их толкований.
[16] Наука о толковании Корана.
[17] «Следует отметить, что усиление позиций ваххабизма во многом было обусловлено социально-политическими предпосылками, никак не связанными с религией. На рубеже XIX и XX вв. английская разведка, стремившаяся вытеснить турок с Ближнего Востока, интенсивно работала с различными арабскими сектами, противопоставляя «истинных мусульман»-арабов османским «мунафикам» (отступникам, лицемерам). Ваххабитский ислам в конце 20-х гг. XX в. позволил королю Абд-ал-Азизу интегрировать ранее разрозненные племена и региональные группировки в единую централизованную систему…» (Политические системы современных государств. Энцикл.справочник в 4-х томах. Т.2. Азия. М.: 2012, Аспект-Пресс. 591 с. (статья «Саудовская Аравия»).
[18] Лат. extremum – край, конец.
[19] Ваххабизму свойственно «понимание джихада как постоянной вооруженной борьбы с «неверными» (къафир), к которым, по мнению наиболее радикальных представителей этого течения, относятся шииты, суфии и любые неортодоксальные толки ислама» ((Политические системы современных государств. Энцикл.справочник в 4-х томах. Т.2. Азия. М.: 2012, Аспект-Пресс. 591 с. (статья «Саудовская Аравия»)). После 1980 (начала событий в Афганистане) Саудовская Аравия активно избавлялась от своего «смертельного элемента» — явно опасного и для собственного режима — путем отправки его на ведение джихада. Можно сравнить с причинами крестовых походов.
[20] Точки бифуркации – особые моменты в развитии живых и неживых систем, когда устойчивое развитие, способность гасить случайные отклонения от основного направления сменяются неустойчивостью.
[21] Таковыми действиями, прикрывающимися Православием, но защищающими банальный национализм и другие разнообразные внехристианские интересы, проявляются, в частности, в организации компаний по культивированию и исламофобии, и антисемитизма, и других вариантов поиска врагов вне самого себя и своих грехов. Печально, но зафиксированы мероприятия, носящие вполне силовой характер. Недавно в Сети активно муссировался видеоролик о разгроме крестным ходом православных палатки с литературой харизматов. 23.10.2013 появилась информация о поджоге мечети в Москве как реакция на события в Бирюлево..Также идет постоянная прокрутка материалов об «истинной сути Ислама», который представляет однозначно агрессивным, лишенным культуры и извращенным (защита педофилии, будто бы присутствующая в наставлениях аятоллы Хомейни).
[22] Митрополит Тира и Сидона Илия в недавнем интервью утверждает, что в Сирии воют не сирийцы, но в первую очередь иностранные экстремисты, которым он отказывает в принадлежности к исламу, кроме как только по названию. … «эти мусульмане-иностранцы не знают Ислама»:
[23] Расправа с Альдо Моро, которого похитили, предварительно убив пять его телохранителей (1978), взрыв на вокзале в Болонье (1980).
[24] «Осенью 1969 группа Фреда — Вентуры в различных городах произвела взрывы и покушения — 22 акта за 9 месяцев»:
http://slovari.yandex.ru/~книги/Терроризм%20и%20террористы/«Новый%20порядок»/
[25] То же самое относится к индийской «Исламской партии» Джамаат-и-Ислами», основанной в 1941 году. (Адиб Халид. Ислам после коммунизма. Религия и политика в Центральной Азии. М.:2010, Новое литературное обозрение. С. 27-29).
[26] Интервью З. Бжезинского французскому журналу «Le Nouvel Observateur», 1998, Janv. 15-21. P.76. Цит. по: Адиб Халид. Ислам после коммунизма. Религия и политика в Центральной Азии. М.:2010, Новое литературное обозрение. С.33-34.
[27] Удивляет, но факт: террористические организации обычно не имеют никаких вразумительных политических программ.
